По небесам упавшим*
Автор:
Cinnamon
Название
оригинала: Windfallen
E-mail автора:shadowmysts@hotmail.com
Ссылка на
оригинал: http://www.schnoogle.com/authorLinks/Cinnamon/Windfallen/
Разрешение на
перевод: получено
Жанр:
драма
Рейтинг: R
Спойлеры:
SS/PS, CoS, PoA, GoF, FB, QTTA, OoTP
Содержание:
новое Непростительное распространяется со скоростью пожара. Только Гарри Поттер
способен ему противостоять. Извращенное представление о чести заставляет Гарри
помогать попавшему под действие заклинания Драко, брошенного своими на поле
боя. Только пройдя через морок ночных кошмаров, ненависть, любовь и ложь, Гарри
постигает истинный смысл слова «прощение».
Действие происходит после событий, описанных в книге «Орден
Феникса» (пост-Хогвартс).
Пейринг:
Гарри/Драко, упоминание Чарли/Гарри, Джинни/Люциус и Рон/Джинни.
Предупреждение:
very dark
ДИСКЛЕЙМЕР:
персонажи и связанные с ними обстоятельства придуманы Дж. К. Роулинг и
принадлежат лично ей, а также компаниям ’Bloomsbury Books’, ’Scholastic Books’,
’Raincoast Books’, ’Warner Bros Inc.’ и др. Денег на этом не делаю, намерения
нарушить права правообладателей тоже не было.
Перевод: aithene
Бета:Anna Iva, Arv, Gloredel
Благодарность:
ки-чен, Мирра
Глава 1. Погружение
Небес, что были так низко,
Коснуться рукой не сложно.
Мы не сделали то, что могли -
Ведь есть то, что должно.
И если закрыта дверь
Ее распахни скорее:
Иди: ты дойдешь, я верю...
Он думал о том, тонул ли кто-нибудь в дождь. Мог же кто-то, допустим, сильно
устать, потом поскользнуться, упасть... Может, если он пролежит так еще – и
одежда уже насквозь пропитается грязью - он уснет, а вода, залив рот и нос,
попадет в дыхательные пути... Незаметно погружаясь во тьму, он так никогда и не
узнает, что это случилось.
Гарри отважился, наконец, вдохнуть – за шумом дождя его все равно бы никто не
услышал. Вдали мелькнул свет, и Гарри вздрогнул. Как долго уже он ждет?
Несколько часов, дней? Едва ли... Должно быть, всего несколько минут...
Как только началось это светопреставление, Гарри затаился – но теперь уже все
позади. Те, от кого он прятался, еще были здесь, но их голоса становились все
тише и тише, постепенно удаляясь.
Мышцы свело судорогой. Гарри знал, что нужно возвращаться. Все было просто
ужасно. Он должен сказать Уизли... Рону, что ничего не вышло. Что не все еще
потеряно, надежда есть, и что это только вопрос времени. Что Джинни еще жива, и
они обязательно ее найдут.
Он осторожно огляделся перед тем как нырнуть в подлесок. Быстрее – перелезть
через поваленое дерево... Мокрые сосновые иголки устилают землю, скрадывают
звуки шагов... Еще быстрее – тенью среди теней...
И тут Гарри столкнулся с чем-то, чего – он мог бы поклясться – мгновением назад
на пути не было. От шока он потерял равновесие и упал навзничь, больно
ударившись о землю. Оглушенный, он лежал на спине. Дождь хлестал его по лицу, и
вода заливала рот и нос... С трудом перевернувшись, он встал на четвереньки и
долго моргал, прежде чем смог сфокусировать мокрые от дождя глаза.
- Джинни! - Он сразу узнал ее. Кровь и грязь покрывали ее лицо, она
лежала совершенно неподвижно. Но ведь до того, как они столкнулись, она стояла?
Оскальзываясь по грязи, Гарри подполз ближе. Она еще дышала. - Джинни, Джинни,
только не умирай! - заклинал он. Дрожащими руками он убрал волосы с ее лица. Собираясь
прижать ее к себе, он почувствовал чей-то взгляд. Гарри поднял голову, но в
темноте не смог ничего рассмотреть.
Гарри потянулся за палочкой, готовый защищаться до конца – даже если придется
применить Аваду. Вспышка молнии вырвала из тьмы знакомое лицо с серебристыми
глазами, и желудок Гарри судорожно сжался. Это был Драко Малфой. Наблюдая за
тем, как Гарри пытается закрыть собой девушку, он как будто что-то прикидывал.
Опять послышались голоса – все ближе и ближе, громче и злее. Должно быть, кто-то
услышал, как Гарри звал Джинни.
Гарри перевел взгляд с бесчувственного тела, лежащего у него на руках, на
Малфоя. Он должен это сделать. Он должен убить его. Не то чтобы это было очень
трудно – Гарри уже доводилось убивать, когда это было необходимо.
«Но это Малфой!» - кричал его разум. И целую секунду Гарри не мог понять,
должен ли он убить его по причине этого или наоборот – поэтому не может.
- Беги! - прошипел Малфой и исчез. - Сюда! - крикнул он кому-то, и Гарри на
секунду подумал, что он приведет преследователей прямо к ним. Но Малфой увел их
прочь.
Это было настолько невероятно, что Гарри даже не стал сейчас об этом думать.
Кроме того, он сильно продрог и очень устал. И еще с ним была Джинни. Он
возвращается вместе с Джинни. Возвращает Джинни домой.
Он легко поднял ее – она практически ничего не весила – и бесшумно поспешил в
сторону, противоположную той, что указывал Малфой.
* * *
- С нею все в порядке? - встревоженно спросил Гарри, как только Рон появился из
комнаты Джинни и начал спускаться по лестнице.
- Она... Она жива. Гарри, ты нашел ее, - голос Рона срывался от
переизбытка чувств. - Я не... Я так боялся... Она...
- Все в порядке, - тихо сказал Гарри. - Я же сказал тебе, что найду ее. Как
она?
- Врач сказал, что она очень слаба и... ее били. Или... еще что-то. Мы точно не
знаем, что с нею произошло, но он уверен, что она выживет. Сейчас он залечивает
ушибы и все остальное.
- Она уже очнулась?
- Нет...
- Я думаю, что после всего ничего удивительного в том, что она истощена, -
Гарри замолчал, потому что больше ничего не мог сказать - с тех пор как они
столкнулись, Джинни ни разу не пришла в себя.
Рон устало улыбнулся:
- Я так тебе благодарен, Гарри.
Чувствуя себя неловко, Гарри пожал плечами:
- Я же обещал, что найду ее.
Он так и не сказал ему, как он нашел ее. Что с нею был Драко Малфой, и
Драко Малфой помог ей бежать. Отпустил ее. Это по-прежнему не укладывалось у
него в голове.
Но, с другой стороны, все, что касалось Драко Малфоя, никогда не казалось ему
простым и понятным. Ни когда они учились в школе ни, в особенности, сейчас,
когда шла война. На самом деле он и не видел Малфоя с тех пор как они закончили
школу, чему был скорее рад. Он не хотел убивать кого-то, кого знал раньше –
пусть даже этот человек когда-то сделал все, чтобы его жизнь казалась
невыносимой, даже если этот человек сражается на стороне Волдеморта.
Ему приходилось убивать. Им всем пришлось убивать. Иногда он просыпался,
чувствуя чужую кровь на своих губах. Он помнил, что у нее медный привкус. Кровь
его врагов на вкус такая же, как и кровь его союзников. Такая же, как и его
собственная. Их кровь имела одинаковый вкус – Чистокровных, полукровок,
магглов. Так стоило ли бороться за нее или из-за нее?
Перепрыгивая через ступеньки, по лестнице вниз сбежал Чарли – с всклокоченными
волосами и безумным взглядом.
- Она очнулась! – крикнул он. – Ну, почти. Она что-то сказала. Она заговорила!
Не очень ясно, но... Она очнулась! Джинни очнулась!..
* * *
Но на самом деле это было не так. Она была далеко отсюда – в сумрачном мире,
где обрывки слов и воспоминаний, сменяя друг друга словно в калейдоскопе,
создавали некое подобие реальности. Она больше не знала, где верх, а где низ –
словно гигантская волна смыла ее и кружила так долго, что она забыла где право,
а где лево, где небо, а где земля. И ей было все равно.
Чьи-то руки осторожно дотронулись до ее лица, словно проверяя, есть ли у нее
жар. Нет... это... неправильно. Они не должны так делать, они должны... Она
помнила, как смеялась, когда эти руки, легкими прикосновениями обводя линию
скул, плавно спускались ниже, ласкали шею, медленно переходили на грудь,
живот... Звонкий смех, нежные прикосновения...
«Мисс Уизли? Мисс Уизли, вы меня слышите?»
Нет, нет, это неправильно. Тихий шепот уносит туда, где мягкие губы зарываются
в ее волосы и знакомый голос по-прежнему звучит в ушах:
«Джинни... Ты хочешь быть со мной?»
«Да...»
«Ты слышал? Она что-то сказала! Она приходит в себя!..»
Джинни пошевелилась и застонала. Она слышала чужие голоса и из последних сил
попыталась заставить их уйти. Чтобы остался только он и его голос. Он был нужен
ей. Она не могла без него.
«Не уходи...» - она звала, но голос становился все тише.
Кто-то крепко взял ее за руку. Все было не правильно.
«Все в порядке, мисс Уизли, успокойтесь. Вы в безопасности, все в порядке».
«Джинни, я клянусь, что эти ублюдки Малфои никогда больше не тронут тебя...»
Никогда? Невыносимая боль пронзила Джинни и она, наконец, заставила чужие
голоса умолкнуть, целиком погрузившись в мягкий сумрак мира воспоминаний,
целиком заполненный легкими прикосновениями, нежным шепотом, ее звонким смехом
и его голосом...
«Джинни, ты нужна мне...» – и в сумраке этого мира она принадлежала
только ему.
[второй вариант]
*
* *
Произошло
ли это на самом деле или было только сном?
«Пей. Это поможет тебе успокоиться».
Его голос. Безупречность и гладкость шелка. Боже, как же она ненавидела шелк!
Белое вино. Она дрожала от страха. Он вложил бокал в ее трясущуюся руку.
Джинни никогда еще не пробовала вина, и ее первый раз... Смешно, но раньше она
всегда представляла при этом шикарный ресторан, красивое платье... И никогда ей
не приходило в голову, что это будет так... Изысканный вкус белого вина...
шелковистый холод на языке... как-будто не было рваной испачканной одежды,
разбитого лица... Все, что было связано с ним, было шелковистым – а тогда она
ненавидела шелк.
«Ты дрожишь».
«У меня есть для этого основания». Безрассудные слова легко срывались с ее губ
– и она не боялась бросить вызов смерти. Ее мама любила повторять, что трусость
неведома рыжим - таким, как она сама.
Уголок его рта дернулся – он попытался скрыть улыбку, впрочем, не коснувшуюся
глаз, в которых Джинни сумела разглядеть только свое отражение. «Да, верно. Ты
должна поесть. Я принесу тебе чистую одежду».
Он отвернулся и подошел к двери. Память играла с ней странные шутки – он не
любил блестящие ткани и никогда не носил шелка, предпочитая поглощающий свет
бархат, мягко шелестевший при каждом его шаге – но сейчас на нем была шелковая
мантия, взметнувшаяся от резкого движения. У двери он оглянулся. Джинни
сжалась, пытаясь понять, чего же ей ждать дальше - от этого человека.
Непроницаемое лицо с пустыми холодными глазами... «Никто не обидит тебя, пока
ты находишься под моею защитой». Он повернулся и вышел, оставив Джинни одну – с
бокалом вина в руке, в самой роскошной спальне, которую она когда-либо видела в
своей жизни.
[первый вариант]
***
Она не могла вспомнить, так ли это все было, или мозг обратил случившееся в
фантазию, сделав сном.
«Выпей, это тебя успокоит.»
Шелк. Она не любила шелк. Его голос – гладкость и нежность шелка. О Боже, ей
никогда не нравился шелк...
Она безвольно берет бокал белого вина, что он вкладывает в ее дрожащую руку.
Трепещущие ресницы пытаются скрыть страх.
Смешно. Она никогда не пробовала вина. Ей всегда казалось, что первый раз будет
другим – вечернее платье, роскошный ресторан… А на самом деле… Ее трясет от
ужаса, бледное лицо, украшенное синяками, изорванная грязная одежда. Вкус вина
на языке – шелковистый и холодный. Совсем как... он. И это казалось ей
омерзительным. В самом начале.
«Ты вся дрожишь.»
«Я напугана до смерти.» - Ее слова прозвучали дерзко... но когда-то давно – в
прошлой жизни – она любила говорить, что скорее умрет, но не сдастся. «Если
родился рыжим, ты не можешь быть трусом», – как говорила мама.
Холодная улыбка изогнула его губы, в глазах что-то блеснуло, что-то очень
похожее на ее отражение. «Еще бы... Выпей и поешь. Позже я принесу тебе чистую
одежду». Он встал. (Память играла с нею странные шутки. Она знала, что он не
носит шелк. Он никогда его не носил. Но была уверена, что это именно он –
слишком ярким, ослепительно ярким был материал его взметнувшейся мантии. Он
любил, чтобы одежда поглощала свет. Как бархат. Обычно он носил бархат, мягким
шелестом отзывавшийся на каждый его шаг...) У самой двери он оглянулся, и
Джинни впилась взглядом в его лицо, пытаясь прочесть хоть что-нибудь... понять,
что ждет ее в будущем... Но увидела в глазах только собственное отражение.
«Пока ты находишься под моей защитой, с тобой не случится ничего плохого.» Он
отвернулся и вышел, оставив ее – в самой роскошной спальне, которую девушка
когда-либо видела в своей жизни. С бокалом вина в дрожащей руке.
[начиная с этого места]
«Джинни...»
Она вздрогнула, плеснув на руки водой из стакана. В дверях стоял Рон.
Встревоженный взгляд скользил по ее лицу. С тех пор как Гарри отыскал ее и
вернул домой, Рон то и дело заглядывал к сестре – лишний раз убедиться, что
Джинни здесь, и с ней все в порядке. Если честно, это раздражало. Его визиты
мешали ей… воспоминать.
Очнувшись два дня назад, Джинни обнаружила, как сильно ей досаждает...
реальность. Здесь все было невыносимо, неправильно. Ни шелка, ни бархата, ни…
белого вина. Какофония чужих, резких звуков заполняла дом, в котором прошло ее
детство, дом, который год назад достался Рону – после того, как погибли
родители.
«Как ты? В порядке? Мне кажется, что ты за много миль отсюда…»
Джинни медленно прикрыла глаза. Вообще, все, что она делала, казалось каким-то...
замедленным. Иногда ей чудилось, будто само время здесь течет по-другому.
Медленно, лениво складывается в узоры на ткани бытия, — а то, что происходит,
почему-то случается слишком стремительно.
Медленно поглаживая шею, она рассеянно спросила: «У нас тут случайно нет
вина?..»
Если Рон что-то и ответил, она все равно не услышала. Воспоминания вернулись, и
реальный мир – такой резкий и шумный – растворился, словно укрытый шелковой
завесой,
* * *
«Никакого улучшения», - пожаловался Рон, тяжело опускаясь на диван рядом с
Гарри. - «Все еще в прострации. Говорит как-то странно… Что если она никогда не
поправится?»
«Успокойся, все будет в порядке», - голос Чарли прозвучал настолько резко, что
Гарри с трудом подавил непроизвольную дрожь. — «Помнишь, Рон, как долго она
приходила в себя после Тайной комнаты? Но мама не дала нам отвезти ее в
больницу Святого Мунго... а потом все само собой наладилось».
«А если теперь не наладится?» - резко отозвался Рон. – «Что если она не вполне
оправилась после всего произошедшего и скрывала это от нас? И то, что… она
перенесла, стало последней каплей? Что если она никогда больше не будет такой,
как прежде?»
«Все будет хорошо», - прорычал Чарли.
Гарри невольно почувствовал себя лишним. Его не было здесь, после той истории с
Тайной комнатой, и он не знал, чем может помочь. Свою роль он выполнил, и
тогда, и сейчас: вернул Джинни домой. Но теперь… Теперь он был бессилен. Он не
мог ее исцелить.
«Она хочет… вина. Пойду спущусь в погреб – посмотрю, может, мама…» - невнятно
пробормотал Рон, выходя из комнаты.
«Джинни не пьет вина», - медленно сказал Чарли.
При этих словах Рон обернулся: «Раньше не пила».
Дверь закрылась, оставив Гарри наедине с Чарли Уизли. Последние несколько
недель именно этого он всеми силами пытался избежать.
Повисла неловкая тишина. Наконец Чарли протянул руку и положил ее Гарри на
колено. «Послушай...» - его голос звучал мягко и нерешительно.
Гарри не любил, когда до него дотрагивались. В детстве все чужие прикосновения
были резкими, полными отвращения, а потом... потом единственный, кому он
позволил касаться себя, оказался... Чарли. Но Гарри сейчас не хотелось об этом думать.
«Да?» - отозвался он нетвердым голосом.
«Гарри, нам надо поговорить».
«О чем же?» - Гарри был готов провалиться сквозь землю. Ни за что на свете он
не хотел говорить с Чарли об этом.
«Я должен сказать… Та ночь… Гарри, я пытался поговорить с тобой об этом, но
кто-то все время толкался рядом, и я так и не смог попросить у тебя прощения».
Ничего удивительного. Гарри сам приложил массу усилий, чтобы не оставаться с
Чарли наедине. «Я… уже все забыл».
Рука, лежащая на его колене, даже не шевельнулась, чтобы покинуть облюбованное
место. «Правда? Это действительно так, Гарри?» В голосе Чарли не было ни тени
насмешки. Скорее, он звучал… просительно. Гарри прикрыл глаза.
«Я… был сильно пьян. Все вышло из-под контроля. Я знаю, ты хотел помочь. Я был
так зол из-за всего этого… Я знаю, что просто использовал тебя».
«Я сам позволил тебе это сделать», - голос Гарри звучал мягко. Он отодвинулся.
Рука Чарли безвольно соскользнула с его колена. «Давай забудем об этом. Оно
того не стоит». Это было самое меньшее, что он мог сказать. И не дай бог, чтобы
подобное повторилось еще хоть раз. Гарри знал, что этого просто не вынесет.
Он сказал Чарли правду. Это действительно не было изнасилованием. Это
было просто ошибкой, обычной глупостью, сделанной по пьяни. И Гарри был уверен,
что Чарли сожалеет об этом не меньше его самого – ведь тогда, когда это
случилось, он неистовствовал от осознания своей полнейшей беспомощности,
целиком погрузившись в отчаяние. Рона не было, и когда Гарри зашел рассказать о
безуспешности своих поисков, а Чарли в ответ заплакал, Гарри счел нужным
остаться и попытаться хоть немного облегчить его боль. Ведь это именно он был
виноват в исчезновении Джинни.
Когда Чарли поцеловал его, Гарри подумал, что если он может дать ему именно то,
в чем тот сейчас нуждается, — то... почему бы и нет? Несмотря на совершеннейшую
неожиданность происходящего и – самое главное – на то, что это был Чарли
- Гарри поцеловал его в ответ. В каком-то смысле Чарли даже показался ему
привлекательным. Гарри не знал, был ли он гомосексуалистом или натуралом. Он
никогда не задумывался над этим вопросом и, тем более, не пробовал это выяснить
на практике. Поэтому он позволил Чарли целовать себя – жадными, иссушающими
поцелуями, пытаясь хотя бы отчасти вернуть тому его собственную страсть,
которую старательно копировал. Но даже если Гарри и не преуспел в своем
начинании, Чарли вряд ли обратил на это внимание.
А после – когда смятение, вызванное первым в его жизни поцелуем, улеглось, было
гораздо проще позволить случиться и всему остальному. И вот уже он оказался
лежащим под Чарли, и тот совершал что-то, чего Гарри не мог понять... он просто
не знал, что так бывает – что это возможно в принципе - и совершенно точно не
мог хотеть или не хотеть того, о чем не имел ни малейшего представления. Он
извивался и кричал, но его крики заглушал чужой горячий, требовательный рот.
Поцелуи Чарли сделались липкими и безжалостными. В панике Гарри чуть не
задохнулся. Казалось, весь мир сомкнулся вокруг него, и он оказался плотно
опутан чем-то, из чего ему никак не удавалось выбраться. Во рту чувствовался
привкус виски, и это почему-то успокаивало.
Когда все было кончено, Чарли горячо, сбивчиво шептал какие-то извинения,
покрывая его лицо пьяными поцелуями. Исходящий от него крепкий алкогольный дух
проникал в ноздри, заставляя Гарри чувствовать себя… почти счастливым. И в тот
момент он был действительно счастлив. Счастлив, что все это закончилось, что
Чарли больше не плачет от того, что его сестра исчезла и он, возможно, никогда
больше ее не увидит. Что теперь Чарли может поплакать над чем-то другим,
несравненно менее значимым.
То, что сам Гарри чувствовал себя сломленным и плакал от боли, — почему-то не
имело никакого значения.
«Сам не знаю, что на меня нашло», - прошептал Чарли.
«Ты был не в том состоянии, чтобы думать. Мы оба слишком тревожились за Джинни.
Это была… ошибка. Давай забудем, ладно? И не будем больше об этом, – если мне
опять придется тебя утешать… я этого просто не вынесу».
Чарли улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ. Когда тот покинул комнату,
облегчение накатило на Гарри теплой волной. Некоторое время он просто сидел,
потом заставил себя подняться. Нужно было навестить Джинни.
[заканчивая этим местом )))]
Джинни
лежала на кровати и что-то тихо напевала про себя. Гарри смотрел на нее, пока
не вошел Рон с бокалом коньяка. «Больше ничего не нашел», - тихо сказал он. –
«Нужно послать Перси за вином. Гарри, это так странно - вино и Джинни…
Как-будто она – это не она…»
«Вот увидишь, все обязательно наладится», - сказал Гарри. – «Извини, но мне
нужно идти. Я и так уже задержался».
Сумрачные глаза Рона вспыхнули от зависти. «Будет сражение? Когда?»
Медленно кивнув, Гарри ответил: - «Завтра ночью, в Годриковой Лощине».
«Удачи», - прошептал Рон срывающимся от волнения голосом. Гарри не ответил. Он
просто не знал, что ему сказать.
* * *
Это было не сражение, а бойня. Кровь, много крови, стоны и крики раненых,
вспышки света. Авада работала гораздо «чище», но отнимала столько энергии, что ею
пользовались крайне редко, полагаясь на менее мощные заклинания, которые калечили,
но не убивали.
Засада была спланирована заранее. Шпионы Дамблдора донесли, что Упивающиеся
Смертью собираются напасть на семью магглов в Годриковой Лощине, и отряд Гарри
поджидал их там.
С Упивающимися были дементоры. После заключенного год назад союза в каждом
отряде Упивающихся Смертью их было, по крайней мере, двое. И в каждом отряде
Дамблдора находился хотя бы один человек с сильным Патронусом, задачей которого
было отпугивать дементоров, чтобы те не смогли воздействовать на остальных. В
их отряде этим человеком был Гарри.
Управляющий Патронусом должен был находиться впереди, а остальные - ожидать
появления Упивающихся в засаде, поэтому Гарри сидел отдельно - на дереве,
растущем на краю Годриковой Лощины. Поначалу все шло так, как и было задумано.
Предполагалось, что часть Упивающихся погибнет, а выживших они доставят в
Азкабан – дожидаться суда.
Но все получилось иначе. Они не могли знать, что Упивающиеся создадут новое
Непростительное заклинание. Конечно, тогда оно не было Непростительным – ведь
для того, чтобы считаться Непростительным, нужно чтобы кто-нибудь определил,
что это оно и есть. Что было сделано, как только Дамблдор и Министерство узнали
о его существовании. Этой ночью.
Он видел их приближение – передвигаться незаметно им мешали не только маски, но
и все остальное. Гарри знал, что сила Упивающихся кроется именно в страхе,
который вызывают их закрытые масками лица и знаки Тьмы, остающиеся в воздухе
после заклинаний
Зажмурившись и заставив себя не слушать крики, всегда звучавшие в его голове
при приближении Дементоров, Гарри выжидал. Дождавшись подходящего момента, он
спрыгнул с дерева и выкрикинул Заклинание Патронуса. Призрачный олень медленно
появился у кончика его палочки. Это было сигналом - в тот же миг люди его
отряда выскочили из засады и наступил хаос. Воздух, казалось, взорвался
разноцветными вспышками связывающих и оглушающих заклинаний, огненных шаров и
стрел.
Но затем все пошло не так. Гарри почувствовал, как холодная рука сжала его
сердце – когда понял, что не знает, что происходит.
«Cassesprit!»
Вспышка, последовавшая за заклинанием, отличалась от той, что сопровождала Аваду
Кедавра, хотя и была чем-то неуловимо похожа – такая же резкая и пугающая, она
была не зеленой, а фиолетовой. Неизвестное заклинание с шипящим треском
поразило одного из людей Гарри, и тот упал замертво.
То, что произошло дальше, было бойней. Люди Гарри падали как мухи под действием
заклинания, которое, очевидно, не нуждалось в том же количестве энергии,
которое требовалось для Авады, но приводило к тому же эффекту. Началась паника,
отовсюду раздавались крики ужаса - несмотря на все их усилия, против этого они
были беспомощны и многие из них пали…
Гарри отчаянно пытался сделать хоть что-нибудь, но все было бесполезно. Его
люди падали один за другим – и он чувствовал, что скоро вокруг никого не
останется. В миг когда отчаяние и безнадежность полностью завладели им, он
вскинул руку и сорвал маску с лица Упивающегося, оказавшегося ближе всех к
нему.
Глаза их встретились, и Гарри мгновенно затопило чувство нереальности
происходящего. Драко Малфой, казалось, был ошеломлен ничуть не меньше. Гарри
уже смирился с тем, что убивает – убивает и калечит неких неизвестных и
безликих врагов. Но у этого Упивающегося было лицо, и лицо это было ему
знакомо едва ли не лучше, чем собственное.
В тот же миг из тьмы раздался шипящий голос: «Cassesprit!», и кто-то
швырнул в Гарри заклинание. Малфой попытался увернуться, но движения его были
все еще замедленными. Гарри же был слишком потрясен, чтобы как-то реагировать
вообще. Малфой споткнулся о чье-то тело, лежащее на земле и, пытаясь сохранить
равновесие, попал под летящее заклинание… вместо Гарри.
Словно в замедленной съемке, Гарри видел, как Малфой опускается на землю, как,
взметнувшись в последний раз, неподвижно ложатся сияющие в тусклом свете
волосы, застывает бледное, с правильными чертами, лицо. И в это мгновение,
казалось, застыло все – ни шороха не доносилось со стороны Упивающихся.
«Уходим», - прошипел голос из тьмы, и, подгоняемые страхом, Упивающиеся Смертью
обратились в бегство. Каждый из них знал, что ожидает того, кто поднял руку на
сына Люциуса Малфоя.
Гарри все еще стоял, не в силах отвести глаз от Малфоя. И кто-то сказал хриплым
от боли и ненависти голосом: «Оставь его, Гарри. Пусть они все сгниют. Утром
кто-нибудь заберет их в Азкабан. Мы должны позаботиться о наших. Ведь
что-нибудь, наверно, можно сделать? Проклятье…»
Он помог переправить тела павших в госпиталь Св. Мунго. После того как это было
сделано, и он рассказал Дамблдору все, что мог, относительно нового заклинания,
Гарри уже еле держался на ногах. Самым разумным было бы отправиться домой, но
он этого не сделал.
Он просто не мог себе этого позволить. Дамблдор сказал, что заклинание не
смертельно и те, кого оно поразило, живы. А значит, Малфой был жив.
Аппарировав
обратно, он склонился над Малфоем. После всего, что тот сделал для Джинни – а
он действительно помог спасти ее - Гарри не мог оставить его лежать здесь до
утра, когда его заберут в тюрьму, и, возможно, приговорят к смерти.
Он спрячет
Малфоя дома, пока тот не оправится от действия заклинания, а затем позволит ему
уйти. Это будет платой за помощь Джинни. На этом они окажутся в расчете, и,
когда в следующий раз встретятся, Гарри убьет его без сожалений.
И он
поклялся, что сделает это. Это же вовсе не означало, что он не собирается
убивать Малфоя. Просто сейчас он собирался вернуть ему свой долг. Наверняка он
был бы счастлив, если бы Гарри не смог с ним расплатиться. Мысль об этом
навсегда отравила бы его существование.
И он принес
его домой, в свою маленькую квартирку в Лондоне. Положив Малфоя на софу, он
встал и принялся его рассматривать. Это так странно – Драко Малфой лежит на его
софе... Гарри нахмурился, его пальцы непроизвольно прошлись по серебристым
волосам, расправляя их, как будто дело было только в том, что Драко Малфой
лежит в его квартире, на его софе со спутанными волосами, а вовсе не в том, что
он вообще находится в его квартире.
Это простое
действие не помогло отделаться от ощущения нереальности полисходящего – поэтому
Гарри опустил руку, поднял голову, продолжил свое изучение. Дамблдор сказал
ему, что действие заклинания погружает человека в обычный, но очень глубокий
сон, от которого тот в конце-концов просто просыпается. За членами отряда
Гарри, пострадавшими во время боя от действия этого заклинания, сейчас
наблюдали в госпитале. Дамблдор надеялся на то, что не будет никаких побочных
эффектов. Но он не мог быть [I]уверен[/I] в этом. Случившееся было настолько отвратительно, что испугало
его гораздо больше, чем он готов был признать.
Но сейчас
Малфой выглядел живым и невредимым, а Гарри был истощен до предела. Он взял
запасное одеяло и осторожно накрыл им спящего перед тем как отправиться в
собственную постель.
Он
проснулся от пронзительного крика, раздавшегося из комнаты, в которой он
оставил Малфоя. Полный боли и страха голос заставил его вскочить с кровати в
чем был и судорожно зашарить в поисках очков.
Малфой
лежал на полу, он упал с дивана, запутавшись в одеяле. Глаза его закатились, он
непрерывно кричал и бился в судорогах.
- Принился
кошмар? – прошептал Гарри, опустившись перед ним на колени и осторожно
дотрагиваясь до Драко. Успокоенный легким поглаживанием его пальцев, Малфой
сдавленно заскулил, его тяжелое дыхание стало тише. Он начал постепенно
расслабляться, но как только Гарри попытался убрать руку, опять ужасно
закричал. Гарри поспешно положил ее обратно, на этот раз на часто вздымающуюся
грудь. Это опять успокоило Малфоя.
Кожа Малфоя
лихорадочно горела, но Гарри казалось, что то, что с ним происходило, не имело
отношения к физическому проявлению болезни. Он все-таки убрал руку и побежал на
кухню за мокрым полотенцем, чтобы протереть Малфою лицо. Ему уже было не важно,
что он лишь выплачивает какой-то долг, перед ним лежал человек, нуждающийся
его, Гарри, помощи.
Он поспешно
вернулся и, опустившись на колени, погладил Малфоя по лицу.
- Ш-ш-ш,
все в порядке, - утешал он, и Малфой затих, с каждым словом, с каждым
поглаживанием, его тело расслаблялось все больше.
А затем его
глаза медленно открылись. Гарри напрягся, вспомнив в этот момент, над кем он
склонился. В глазах Малфоя ничего нельзя было прочесть.
- Нет! –
прохрипел он, хватая Гарри за руку, а затем его глаза расширились в изумлении и
замешательстве. – Поттер?
- Все будет
хорошо, - автоматически ответил он.
- Не уходи,
- прошептал Малфой. – Только не уходи.
Даже если
это был момент просветления (Гарри не был до конца уверен в том, что Малфой не
бредил), то он быстро прошел. Глаза Малфоя закрылись, а дыхание стало
прерывистым. Он стонал так тревожно, что Гарри боялся отпустить его, чтобы то,
что заставило его кричать, не случилось с ним вновь. Последний крик был
наполнен такой безнадежностью, что Гарри боялся, что он не выдержит этого.
Но он так
устал, что с трудом мог двигаться. Гарри провел полотенцем по лицу Малфоя. Тот
выглядел почти безмятежно. До утра он больше ничего не мог для него сделать.
Может быть, Дамблдор знает, что происходит. Может быть, то же самое происходит
со всеми, кого поразило это заклинание.
Примечание: описанное заклинание взято из 'Beneath You', где оно хоть и было упомянуто
вскользь, но заставило меня задуматься о его природе - в результате чего и
появилась эта история. Отрывок, приведенной в качестве эпиграфа к главе, взят
из песни 'The Messenger' Tea Party.
Спасибо, как всегда, Umbralin
за бету, а Aarynn,
Sara и всем
остальным за то, что они это читают и советуют, что лучше оставить. Ну и Ani – за то, что вдохновила меня
написать это.