Лунный свет ласкает его, словно серебряный призрак, а он крепко спит, не подозревая об этом. Окутанный тьмой, я лежу возле него, безмолвно охраняя его сон. Я боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить его. Я стараюсь не дышать, потому что он может проснуться.

Он так дорог мне, а ему сейчас так нужен сон, что его сновидения стали чем-то священным для меня. Фантастические и драгоценные цветы, они наполняют эту ночь, как и многие другие. Я застываю, словно камень, чтобы не спугнуть его сон. Он наполняет мою жизнь смыслом.

Все эти годы я бесцельно блуждал тенью души. Он был светом, а я – тьмой, он – луной, а я - ее отблеском. Тьма без света бессмысленна, долгое время так было и со мной. Однажды мы были вместе, человек и его тень, пока нас не разъединили горечь и непонимание. Господи, мы были детьми… мы были слишком малы, чтобы вынести утрату невинности. Кто-то скажет, что мы потеряли чистоту друг из-за друга, но на самом деле моя невинность сохранилась благодаря ему. Я обрел мир в его нежных и одновременно диких глазах, его дружеских прикосновениях, его спокойствии. Я был штормом, а он тихой волной. Он был легок, как крыло, а я неуклюж, как клюв и когти. Он был всем, а я был его отражением. Я оттенял его существование, и благодаря ему я мирился со своими недостатками. И он и я, мы заблудились в этой жизни. Непонятые изгнанники. При всем его мудром спокойствии он так и не смог познать глубину человеческой природы а я… я замкнулся в себе. Я возводил преграды, отражая его открытость. До сих пор, с преградами или без, мы оба опутаны ложью. Мы потеряли годы, и он и я. Мы провели их даже не в пустоте, для нас двоих попросту не существовало чувств. Мы жили неполными, страдая от горечи времени.

Мы обрели друг друга сейчас, несмотря на горы лжи и пропасти боли. Мы ранили друг друга слишком глубоко, любили друг друга слишком сильно. Океан сожаления и тоски все еще между нами. И все же он озаряет его своим мягким сиянием, недолговечным лунным светом.

Я отражаю этот свет, словно холодная бездна, тоскующая по его прикосновению.

Я смотрю на него, спящего, обласканного его прекрасным проклятием. Круглая и полная луна оттеняет изгибы его тела. Его шкура отливает серебром – что за насмешка. Каждое полнолуние я с болью наблюдаю за ним, видя в глазах возлюбленного отблески боли, видя, как его кротость пожирает зверь. Несмотря на то, что зверь стар, сед и изможден. Я улыбаюсь, глядя, как он ворочается во сне, пытаясь устроить поудобнее на лапах свою косматую голову. Он не пугает меня, я люблю его сейчас так же, как и всегда, даже когда наша любовь истекала ядом горечи и ненависти. Он мой свет, моя жизнь, дикий зверь с золотыми глазами и темным мехом. И это нежное существо с глазами цвета спелого ореха и седыми прядями в волосах… Он все для меня, даже в своей раздвоенности. Он мой.

Я до боли хочу коснуться его, зарыться пальцами в грубый мех и никогда не отпускать. Я страстно желаю ощутить его зубы на своем горле, его горячее дыхание у своей щеки.

Он полон жизни, он свободен, он растапливает страстью холод моей души: тяжелый мех, мускус, и пот, и переплетенье лап. Как прекрасно это порождение тьмы в ночи полной луны: острые зубы, крепкие мышцы и жажда убийства. Он страстно мечтает бегать на воле, но все же он остается со мной, сворачивается калачиком рядом и кладет свои тяжелые лапы на мои руки. Он мог бы разорвать мое горло в мгновение ока. Он, как всегда, прекрасен – и я обожаю его.

Иногда я думаю, что смерть от его руки действительно была бы милосердной. Я бы тотчас покорился, преклонил бы колени и подставил горло. Моя кровь текла бы горячей струей и была бы соленой на вкус, и он бы разорвал меня жестокими когтями и зубами, вихрь серебристого меха с янтарными глазами. Он был бы прекрасен в этом диком первобытном танце. Но и сейчас, спящий, он прекрасен. Я бы хотел умереть за него, впрочем, я уже умер за него, потому что без него я никогда и не жил. Он подарил мне мою жизнь, а потому он вправе и забрать ее. Он хищник, а я его покорная жертва.

Но и я тоже хищник. Я охочусь на него, выслеживая по всему замку. И, разыскав его в кабинете или библиотеке, я наблюдаю за ним. Я сжигаю его пристальным взглядом, опаляя его плоть углями глаз. Однако в свое логово я увлекаю его хладнокровно, ибо не в моих привычках проявлять чувства. В эти моменты он – мой, кроткая и податливая жертва. И когда я овладеваю им, он всегда улыбается, не вздрагивает, когда наши тела соприкасаются. Я запятнан, заклеймен сожалениями, и все же он безмолвно взирает на меня, и его прикосновения легки как перышко. Я тень луны; мне страстно хочется выть о любви к нему. Но я все же храню молчание, просто ласкаю его и растворяюсь в свете. Он сияет, он прожигает насквозь мою душу, очищая самые темные ее глубины. Он горит, а я холоден.

Его горячая плоть обжигает меня, согревает меня; я погружаюсь в его глубины, исследую его прикосновениями, пробую языком. На вкус он всегда напоминает лето. Я же – вечная зима. Я касаюсь его – и грежу о золоте. Сейчас я смотрю на него, мечтая прикоснуться к нему, до боли нуждаясь в этом. Я хочу овладеть им, обладать им и принадлежать ему. Я жажду быть разорванным на кусочки его когтями, умереть в его руках, истекать кровью, пока не останется ничего, кроме чистой, незапятнанной любви. Я мог бы убить его за то, что он делает меня таким слабым.

Я мог бы убить его, и он мог бы убить меня – мы ходим по лезвию бритвы. Это и в самом деле опасная связь. Лунный свет ласкает его, едва касаясь, как влюбленный, которому не хочется уходить, я же смотрю на него, размышляя о любви. А он спит, ни о чем не подозревая. Я стараюсь не двигаться, боясь потревожить его. Я почти не дышу, потому что он может проснуться. В тот момент, когда он вздрогнет и откроет глаза, измученный агонией превращения, я буду смотреть, бессильный помочь. А после он будет лежать, дрожащий, и я обниму его, прикоснусь к нему и прошепчу слова любви, которые говорю ему только в эти серые мгновения между ночью и рассветом.

Я смотрю на него, мечтая погладить его мех и сказать ему, как я его люблю. Он по-прежнему спит – и мне до боли хочется сжать его в объятиях. Однако я терпеливо жду. Ради него, которого я ждал почти всю мою жизнь. Ради моего Люпина я могу ждать сколь угодно долго. И поэтому я просто смотрю на него, - тьма, мечтающая о любви.

КОНЕЦ.

Хостинг от uCoz