«По соседству»

Автор: CrazyBird
Бета: нема, если кому вдруг захочется, то letaro@yandex.ru
Категория:agnst\romance
Пэйринг: Гарри Поттер\ Драко Малфой
Рейтинг: R
Содержание: ПостХогвартс и вытекающие из этого последствия.
Дисклеймер: Тетя Роулинг, как известно, имеет зелень и право на автограф, я же - только удовольствие
Размещение: ну, если вам после геройского прочтения захочется это еще и где-то разместить, то всегда пожалуйста. только сообщите, я хоть удивлюсь

Мой первый фик, и, возможно, последний. Но - попытка не пытка
Вообще, первая глава довольно нудная, а Драко появится только в третьей. Надеюсь, вам хватит духа это читать.

* * *
Сон окончился внезапно и непонятно, просто оборвался.
Что ж. Оно, наверно, к лучшему.
Постаравшись позабыть приснившееся, он выполз из постели и направился в ванную. В зеркале (благо, не магическом, и потому молчащем) отразился слегка небритый, но вполне благополучный молодой мужчина.
Времена, когда его лицо было чересчур бледным и изнеможенным, явно прошли, так же как и круги под глазами. Все в этом мире когда-нибудь кончается.
Он включил воду и влез под душ, смывая с себя холодную и липкую испарину сна. Вода согрела и окончательно разбудила, прогоняя тяжесть в веках. Гарри вымыл голову, побрился, замотался по пояс в полотенце и отправился готовить себе завтрак.
Настроение было ровным, солнце светило сквозь щели в жалюзи, яичница оказалась как раз такой, как надо. А по-другому и быть не могло. Гарри уже давно научился находить эту хрупкую золотую середину самообладания, возможность выровнять свое настроение так, что бы все казалось ровным и устойчивым. Иначе он бы просто сошел с ума.
На улице начиналась осень, наполняя небо пронзительной высокой синевой. Когда-то давно от этой синевы у Гарри захватывало дух, сейчас же он просто отметил, что дождя не предвидится и сел в машину – синий, немного подержанный, но не потерявший от этого лицо «вольво». От чего-то он предпочитал аппарированию наземный транспорт.
Простояв примерно с час в обычных для этого времени пробках, Гарри таки подъехал к Министерству. Скрыв машину заклятием Незначимости, он прошел обычным путем в серое, ничем неприметное здание.
В главном Холле, встречавшем до войны посетителей роскошным до вульгарности фонтаном, все давно переменилось. Очевидно, маггловская цивилизация каким-то образом добралась даже сюда – чисто деловой облик обычного офиса современного Лондона преобладал над остатками былой роскоши. Как ни странно, но министерские мантии и даже гоблин, ведущий учет, вписались сюда идеально.
Гарри пересек зал по черному глянцевому паркету, зарегистрировал палочку и отправился на третий этаж, где располагался его кабинет. В лифте он нос к носу столкнулся с Заббини, работающем на четвертом, в отделе Иностранных Индульгенций, но промолчал, равно как и темноволосый бывший слизеринец.
Уже давно не имеет значения, кто кем когда был, ведь это просто прошлое.
- Привет, Гарри. – Невилл поднялся с крутящегося стула за своим столом и подошел к бюро, стоящем за его спиной. Он достал несколько синих пластиковых папок и вручил их бывшему однокурснику. – Вот, сегодня с утра принесли. Разберись, тут несколько договоров о переформировке ну и так далее. Постарайся успеть к послезавтра, ладно?
Гарри кивнул, перехватив папки поудобнее. Невилл смущенно улыбнулся и отвязал письмо с совиной лапки, чья обладательница уже пару минут кружила над его головой. Гарри в который раз порадовался, что отказался от работы начальника Отдела Военных преобразований. Кошмарная работа – ни минуты отдыха.
Сам же Гарри, уставший от беспокойного аврорства, занял эту ленивую и размеренную бумажную должность. Конечно, он так бы мотался по свету, до скончания века разыскивая оставшихся Упивающихся. Ему, как Гарри Поттеру, поручали самые сложные задание, и, не открой он для себя это место, сейчас бы опять летел в какой-нибудь Гонолулу по следам каких-нибудь Булстроу.


После обеда к нему зашел Перси Уизли, после смерти Фаджа вернувшийся в родное семейство с покаянием. Сейчас он был главой министерства, и, честно говоря, Гарри был немало удивлен столь значительным визитом.
Перси чинно сложил руки на груди и провозгласил:
- Гарри, мама и папа устраивают банкет, посвященный одному знаменательному событию, которое скоро будет провозглашено. Мы хотели бы видеть тебя на нем, ведь ты – член нашей семьи и....
Перси продолжал вещать дальше, но основную суть Гарри уже понял, а потому не слушал. Он терпеливо дождался конца речи:
- Хорошо, Перси, я приду. Когда это будет? И какого рода торжество?
- Я же сказал, что это пока секрет. А торжество будет в октябре. То есть через месяц. – Перси как-то сразу подрастерял свою официальность.
- Замечательно. Я буду. – Вежливо отрезал Гарри, возвращаясь к работе.
Перси еще что-то пробубнил и скрылся в кабинете Невилла.
Полностью погрузившись в ценные бумаги, Гарри забыл о торжестве уже через пять минут, а посему не успел особо задуматься о его причине.
* * *
После работы Гарри решил немного прогуляться. Он оставил машину на стоянке возле дома, а сам отправился в ближайший парк.
Осень уже одела листву в гриффиндорские цвета, уходящий день раскрасил небо нежной акварелью осеннего заката. Гарри брел по дорожке, аккуратно огибая мамаш с колясками и собачатников, выгуливающих своих питомцев. Ему нравились такие места за их тишину и спокойствие, а еще за то, что здесь можно гулять в одиночестве.
Он вышел на берег небольшого, обложенного камнем по краям прудика, в котором плавало семейство уток, неизвестно по какой причине до сих пор не сменивших туманную Англию на какой-нибудь южный курорт. Гарри уселся на зеленую деревянную скамейку и вытянул вперед ноги.
В таких местах волшебники и неволшебники становились просто людьми, приходящими сюда на свидания, проветриться или выгулять домочадцев. Здесь Гарри забывал полностью о волшебном мире, ощущая себя обычным среднестатическим добропорядочным магглом, как и большинство живущих в Англии. Будь его воля. Он бы и стал таким.
Мимо по дорожке пронеслись играющие в салки дети. Гарри ухмыльнулся – он никак не мог представить себя папашей подобных существ. Он даже не мог представить себя просто женатым. От мысли, что он посвятит свою жизнь кому-то еще, будет зависеть от него, испытывать страсть или любовь, он приходил в недоумение. Он не смог бы так. Он слишком хорошо знал, что это такое – чувствовать ответственность за другого человека, что такое потерять его. Его одиночество полностью его устраивало. В его новой, такой упорядоченной жизни не было места чему-то беспокойному, как эти дети или как интрижки, которые сплошь и рядом заводились в Министерстве.
Нет, Гермиона не зря не выбрала его. Она всегда понимала, что к чему, и, возможно, он даже должен быть ей благодарен за то, что она не обременила его супружескими узами или просто любовью.
И он даже не чувствует себя покинутым друзьями, ведь он не может их винить – каждому свое счастье.
Большой, изящный и сильный пес черного цвета промчался мимо вслед за детьми. В его движениях была особая сила и грация, и что-то неуловимо знакомое...
Только сделав пару шагов навстречу псу, Гарри сумел понять, что это не Сириус – на лбу пса была белая отметина.
- Это не Сириус. – Сказал он сам себе и пошел в противоположную сторону по дорожке.
Сириус мертв. Как это было глупо – подумать, что это его крестный. Прошлое отрезано пропастью отрицания, а мертвые не возвращаются. И он уже не подросток, победивший Вольдеморта и не знающий, куда теперь податься.
Гарри дал себе слово, что будет крепче держать себя в руках, а то так и до нервного срыва недалеко, а этого ему не нужно, ведь на работе завал....


* * *
Тем не менее, почему-то только войдя в квартиру, он перевел дух. Он дома. Он любит эту квартиру, потому что это ЕГО квартира.
Он уже и не помнил, когда в последний раз он приглашал кого-нибудь к себе. У него даже гостевые тапочки, купленные специально для таких случаев, так и лежали в шкафу в целлофановой упаковке, дожидаясь своего часа.
Не то, что бы Гарри был таком нелюдимым или не любил людей, но почему-то ему не нравилась мысль о том, что кто-то может посетить его личное пространство. Как-то после того как его навестил Рон, он часа два расставлял все по местам обратно.
Конечно, его можно назвать мелочным. Или даже педантом. Но разве не это – основа его прочной благополучности?
Гарри нравилось это словосочетание. Оно приятно перекатывалось на языке. Оно давало привкус весомости и значимости. Оно лилось бальзамом на его истерзанное сердце до тех пор, пока не обволокло его полностью. Ему так было даже лучше – чувствовать себя защищенным от мелких и крупных невзгод. Он научился отгораживать свои чувства так же, как научился отгораживать свой разум на шестом курсе.
Его дом, его квартира была сосредоточием прочной благополучности. Его второй чехол. Если бы Гарри изучал русскую маггловскую литературу, он бы обязательно наткнулся на чеховского «человек в футляре». И, наверно, ему бы понравилась эта идея. Но он не читал.
Гарри поставил вариться купленные по дороге домой сосиски. Что бы скоротать время ожидания, он решил разобрать одежду и белье, которые ему нужно постирать завтра. Завтра суббота, а значит, у него будет время заняться стиркой и прочими делами.
Он перебрал одежду в ящиках комода, отложив джинсы, пару брюк и несколько рубашек. Добавил что-то из белья. И машинально отметил, что неплохо бы завтра погладить комплект постельного, что бы поменять это, на котором он оставил пятна одной из «мокрых» ночей – досадного недоразумения, все еще случавшегося с ним не смотря на то, что подростковый период у него давно закончился. Возможно, это было из-за того, что он уже давно ни с кем не спал – но в последнее время (а точнее год) он сторонился случайных связей, которые почему-то начали вызывать у него отвращение, а к серьезным он был пока не готов.
Кинув вещи в корзину для грязного белья, он вернулся на кухню и сел ужинать.
* * *
На следующее утро Гарри первым делом погрузил белье в стиральную машину и сел за документы, которые вчера прихватил с работы домой. Он должен был к трем часам дня завести их Министерство, а заодно и закупиться продуктами на неделю на обратной дороге.
От работы его оторвал телефонный звонок. На определителе, стоявшем в гостиной, высветился номер Рона. Или Гермионы. Их обоих.
Гарри нехотя снял трубку:
- Да?
- Гарри, привет. – Поздоровалась Гермиона, и Гарри подумал о том, как давно он не слышал ее голоса.
- Привет, Гермиона. – Гарри удержал вздох и перевел дыхание.
- Я насчет ужина. Ты приедешь? – Она никогда не признавала церемонных и вежливых «как дела» и «чем ты занят», которыми изобилуют разговоры некогда близких друзей. Она всегда говорила с ним так, словно они виделись пол часа назад.
- Нет, наверное.- Он посмотрел в окно. – У меня куча дел на сегодня.
- И ты никак не успеешь освободится? – С подозрением осведомилась подруга.
- Скорее всего, нет.
- С чего это ты стал так занят Гарри? – В ее голосе слышалось нечто похожее на грусть и раздражение вместе.
- С тех пор, как работаю в Министерстве. – Вежливо ответил он. – Гермиона, давай как-нибудь в другой раз, ладно? Обещаю, что к следующим выходным я освобожусь.
- На следующие выходные мы уезжаем на побережье. Тогда уж через выходные. – Вздохнула Гермиона.
- Жаль, что так получается.
- Да, и мне жаль, что ты прячешься от внешнего мира, Гарри. – Кажется, Гермиона все таки сорвалась. Она никогда не отличалась терпением в том, что касалось ее лучших друзей. – Обложился своими документами, словно возвел вокруг себя крепость. Ты скоро станешь таким же как Перси, Гарри Джеймс Поттер. – Предупредила она. – Разве ради этого я вытаскивала тебя из передряг, в которые вечно вляпывалась твоя задница, Гарри?
- Это моя работа, Гермиона. – Он пожал плечами. – Я так живу. Мы все взрослеем.
- Но не все становимся такими занудами. Ладно, - перевела дыхание Гермиона. – Я позвоню тебе потом. Не забудь об ужине!
- Пока. – Попрощался Гарри.
- Не забудь об ужине! Пока.
Гарри посмотрел на часы. Пол второго. Значит, нужно заканчивать.
* * *
Вернувшись домой, он рассортировал продукты по полкам. Когда-то давно, наверное, миллион лет назад, Дурсли не позволяли даже заглядывать в холодильник, не говоря уже о том, что бы отрезать себе колбасы на сэндвич или внепланово съесть йогурт. Он даже вкус шоколада до конца познал уже в Хогвартсе, а так ему иногда перепадала возможность купить что-то в школьной столовой, когда он накапливал достаточное количество пенсов, выпавших из кармана Дадли по невнимательности. Сейчас же Гарри и представить себе не мог, как он тогда жил. Все нормальные дети нуждаются в определенном количестве сладостей.
Впрочем, он уже давно не переживал по этому поводу.
Разгрузив стиральную машину и развесив белье сушиться, он погладил и перестелил белье на кровати. Белье было белое, льняное, такое, которое в детстве доставалось только Дадли. Сейчас же Гарри мог купить себе и шелковое, но ему самому оно нужно не было, да и впечатлять им было некого.
На сегодня большая часть дел была сделана. Гарри сварил себе кофе и уселся с чашкой в руках в гостиной, включив музыку. Его гостиная ему очень нравилась. В теплых красно-коричневых тонах, с пушистым ковром на полу, мягким диваном и бессчетным количеством подушек на нем – воплощение мечты его детства, уставшего в равной степени и от роскошного золотого с алым, и от аскетического коричневого с зеленым (в таких тонах была гостиная тети Петунии).
За окном моросил дождик – неизбежный атрибут осени в середине сентября. Диск кончился и воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком капель по стеклу. Гарри отхлебнул кофе и подумал о Роне с Гермионой. Может быть, и зря он отказался от приглашения. Но и в их доме он чувствовал себя достаточно лишним, что бы испытывать чувство неловкости. Этот дом был полностью Рона и Гермионы, в нем не было ничего от Гарри, не смотря на его подарки к новоселью. В нем не было ничего от дружбы гриффиндорской Троицы, от которой, несмотря на все различия, несло чем-то одинаковым. Рон и Гермиона нашли свое пространство, и Гарри удивлял тот факт, как они еще сами не поняли, что их лучший друг туда не вписывается.
Впрочем, у Гарри не было причин на них злиться или обижаться. Они вели себя практически идеально, именно он от них отгораживается, поэтому Гарри не должен испытывать чувство обиды и предательства.
Старая, суматошная, полная боли и кошмаров жизнь постепенно забывалась, стиралась в памяти. Гарри все меньше и меньше ощущал себя великим Гарри Поттером, спасшим мир. Время жутких снов, воспоминаний, горечи потерь утекало назад, тускнея.
Гарри нравилось то, что он исчезает в толпе. Он так устал за время войны от крови. И ему было плевать, что семнадцатилетний Гарри Поттер мечтал о любви и прочих банальностях. В конце-концов, он уже давно не подросток.
Именно поэтому он заснул с мыслью о том, как ему нравится его замечательная жизнь.



2. Пустые комнаты.

Скучно-серое утро понедельника. Раньше Гарри не любил понедельники, потому что именно на этот день у них в расписании стояли два смежных урока со слизеринцами. Зелья... Холодный и тусклый свет заливает высокие потолки, внизу же царит полумрак, пропитанный странным, пряным запахом настоек и порошков, поднимается вверх пар от дыхания и котлов. Снейп бесшумно ходит по рядам, полы мантии разлетаются в разные стороны, руки прячутся от холода и сырости в отвороты черных рукавов, глаза шарят по листам пергамента, считывая информацию. Малфой всегда сидел напротив него, слева, работал молча и сосредоточенно. Это воспоминание относится к периоду войны, когда на мелочные ссоры времени уже не оставалось. Гарри не любил свое думать о своем прошлом, но, глядя на туман над Темзой в окно во время завтрака, он случайно вспомнил те дни.
Сейчас он равнодушно относился к понедельникам.
Утро же этого понедельника ознаменовалось тем, что, выходя из квартиры, Гарри наткнулся на пыхтящего соседа, волокущего коробку в сторону лестницы. Сосед заметил Гарри и распрямился, вытерев лоб тыльной стороной ладони.
- Доброе утро, мистер Поттер.
- Доброе. – Вежливо согласился Гарри, выходя на лестничный пролет. Ступени, резко очерченные утренним светом, уводили вниз, в кажущийся бесконечным лабиринт из сменяющихся лестниц и пролетов.
В его доме лифтов не было. Лифты были только в новых, высоких и стильных домах, но Гарри почему-то захотелось жить именно в таком, «не понтовом», как выразился однажды Рон, доме. В новостройках жили сливки общества, а Гарри уже давно перестал получать удовольствие от света софитов и вспышек колдокамер.
- А мы вот переезжаем. – Сказал мистер Саймонс, доставая из кармана пачку сигарет и прикуривая.
Серый дымок тонкой струйкой закрутился в потолок. Гарри почувствовал, что уходить сейчас не вежливо.
- Да вы что? Почему же? – Осведомился он, перехватывая поудобнее кейс в руке и облокачиваясь на перила.
- Да, вот, знаете ли, надоел центр. Гам, смог, пробки. Конечно, до «рабочего Лондона» рукой подать, вот только хочется свой гараж, газон и прочее, ну, вы понимаете. – Саймонс выпустил изо рта сизый дымок и посмотрел на Гарри. – Вы вечерком заходите, на прощание выпьем. Все-таки целый год....
- Конечно. – Пообещал Гарри, ничуть не сомневаясь, что не зайдет.
* * *
Рабочий день пролетел быстро, под сумятицу – что-то случилось с каминной сетью и австралийский посол исчез в неизвестном направлении. Весь день сотрудники охраны и ремонтных работ шатались по зданию и мешали работать. К счастью, авроров эти дела не касались и их отдел оставили в относительном покое.
За обедом к нему привязалась молоденькая сотрудница отдела Прессы и Информации Керри Бэрроу. Потряхивая короткостриженными волосами цвета топленых сливок, она рассказывала ему о том, как она устает на работе, и как ей необходимо куда-нибудь сходить и, желательно, не одной.
Гарри молча кивал, интересуясь по большей части своим сэндвичем, чем хорошенькой на чей-то другой взгляд собеседницей. Выслушав ежедневную порцию лекций о пользе совместного с ней отдыха, Гарри выкинул мусор и покинул помещение. Все это напоминало ему Большой Зал, особенно после засилья закончивших только что Хогвартс новых работников, и безумно его раздражало. Как будто он снова отмазывается от Лаванды и отвоевывает место за столом. Вот только Малфоя не хватает, но и на том спасибо.
Вообще, Гарри редко вспоминал кого-либо из слизеринцев. Он бы даже не смог сказать, как выглядели Кребб или Гойл, если бы не тот факт, что за ними ему пришлось изрядно погоняться после падения Лорда. Так что воспоминания о Малфое привели его в недоумение. С чего бы?
Может, потому что сегодня понедельник, слизеринский день?
* * *
Но все-таки отвертеться от соседей ему не удалось. Поднявшись на свой этаж, Гарри попал в самую гущу событий – сновали туда-сюда рабочие-грузчики, мистер и миссис Саймонс давали указания и носились с какими-то тряпками и посудой.
Долгое время Гарри не мог попасть в свою квартиру – из соседней как раз вытаскивали фортепиано и оно застряло боком в узком коридоре. Он стоял возле кучи коробок и с тоской наблюдал за переполошенными рабочими и соседями. Сами соседи его не трогали, но его раздражал шум, невозможность попасть домой, бестолковые с закосом под рациональность предложения и сам вид коробок, вызывавший где-то внутри него неприятное и неуютное чувство. Он очень не любил необжитость, упакованные вещи и растерянность от вида голых стен нового или старого места обитания. Это напоминало ему те дни, когда они все срывались с места на место, ночевали в Большом Зале в спальных мешках во время осады и вздрагивали от любого шороха, тоску от осознания того, что надо начинать все заново, с голых стен выстроить новую жизнь.
Наконец, фортепиано удачно развернули и увезли вниз по специальным рейкам, положенным на ступени. Саймонс отдышался и обернулся к Гарри:
- Вот вечно проблемы с этим. Раньше, когда молодыми были, и мебель был дешевая, дрянная, не жалко было ее оставить или на дрова порубать, и купить такую же. А сейчас.... Вот как материально устроенная жизнь портит человека. – Саймонс поднял вверх указательный палец. – Привязываешься к вещам, как к наркотикам, да и возраст берет свое. Как сорока, тащишь, тащишь мелочи в гнездо, а оно тебя все больше и больше привязывает, опутывает... Хорошо вам, молодым, не захватил вас еще вещизм, а вот нам все труднее меняться, боимся мы голыми остаться, заново начина...
- Джером, прекрати пороть чушь и отпусти, наконец, человека! Он из-за нас домой итак полтора часа попасть не может! – Оборвала мужа миссис Саймонс и утащила того за рукав обратно в квартиру.
Гарри подумал, что свою квартиру он любит и меняться не согласен. Слишком трудно все ему далось.
Как сорока. Ну и пускай.
* * *
Ближе к десяти, когда вечерние сумерки уже начали сгущаться, в дверь позвонил мистер Саймонс. Гарри натянул джинсы и выглянул наружу.
- Пойдем, выпьем на прощание, а? У нас время есть еще, Мэгги пошла прощаться с подружками. Как девчонка, ей Богу!
Гарри с минуту подумал, а потом кивнул и сходил на кухню за стаканами.
Когда он вошел в соседскую опустевшую квартиру (вообще, кое-что из мебели осталось, но очень мало), Саймонс сидел на одинокой табуретке перед окном на кухне и открывал коньяк, судя по бутылке, очень дорогой. Гарри поставил на подоконник стаканы и уселся рядом.
Вообще, пить на прощание с человеком, к которому равнодушен, не входило в планы Гарри на сегодняшний вечер, но больше заняться было нечем. Все домашние дела переделаны еще в выходные, а сидеть и пялиться на рекламу в телевизоре с тарелкой на коленях не хотелось – не уподобляться же ему Дадли, в самом деле? Он мог бы позвонить кому-нибудь из друзей, но это было возможно только теоретически. По крайней мере, для него точно.
Коньяк празднично и шикарно замерцал темно-янтарными искрами в стаканах.
- Ну что, за хорошее соседство, а? – Мистер Саймонс потянулся к нему стаканом.
Гарри прислонил краешек своего стакана к его, а Саймонс продолжил:
- Прям жаль покидать вас. Хороший вы человек, мистер Поттер, порядочный, интилигеннтный. Такая молодежь сейчас редко встречается, все время свое на тусовках и пьянках спускают. Хотя и вам иногда не помешало бы, я думаю. Да и девушка вам нужна....
Гарри равнодушно рассматривал блики голой электрической лампочки в своем стакане. Все это он уже слышал миллион раз: заведи себе девушку, Гарри, прекрати пропадать на работе, Гарри, неужели тебе не скучно, Гарри...?
- Но вы не беспокойтесь, на наше место скоро приедут. Хорошие люди, да и собачка у них милая... Дети есть, правда, но к вечеру они уже не так шумят, а днем вы все равно дома не бываете... – Продолжал свой односторонний разговор Саймонс.
Дети... Собака... Что еще? Гарри не мог представить, что еще могло бы мешать ему жить так, как дети. Похоже, для него настали тяжелые времена. Эти вечные вопли за стенкой, детский рев, затаскивание колясок по лестнице вверх... Брррр... Как кто-то может захотеть посвятить себя целиком этому? Ведь для себя времени уже нет и не будет.
Похоже, Гермиона действительно сделала правильный выбор. Они с Роном всегда хотели детей.
Наконец, коньяк закончился. Гарри позволил потрепать себя за плечо и вышел вслед за бывшим соседом из квартиры.
Прикрывая собственную дверь за собой, Гарри услышал, как за спиной тоскливо и глухо щелкнул замок на соседской двери. Сердце екнуло ему в такт и противно заныло.

* * *
Тем не менее, почему-то только войдя в квартиру, он перевел дух. Он дома. Он любит эту квартиру, потому что это ЕГО квартира.
Он уже и не помнил, когда в последний раз он приглашал кого-нибудь к себе. У него даже гостевые тапочки, купленные специально для таких случаев, так и лежали в шкафу в целлофановой упаковке, дожидаясь своего часа.
Не то, что бы Гарри был таком нелюдимым или не любил людей, но почему-то ему не нравилась мысль о том, что кто-то может посетить его личное пространство. Как-то после того как его навестил Рон, он часа два расставлял все по местам обратно.
Конечно, его можно назвать мелочным. Или даже педантом. Но разве не это – основа его прочной благополучности?
Гарри нравилось это словосочетание. Оно приятно перекатывалось на языке. Оно давало привкус весомости и значимости. Оно лилось бальзамом на его истерзанное сердце до тех пор, пока не обволокло его полностью. Ему так было даже лучше – чувствовать себя защищенным от мелких и крупных невзгод. Он научился отгораживать свои чувства так же, как научился отгораживать свой разум на шестом курсе.
Его дом, его квартира была сосредоточием прочной благополучности. Его второй чехол. Если бы Гарри изучал русскую маггловскую литературу, он бы обязательно наткнулся на чеховского «человек в футляре». И, наверно, ему бы понравилась эта идея. Но он не читал.
Гарри поставил вариться купленные по дороге домой сосиски. Что бы скоротать время ожидания, он решил разобрать одежду и белье, которые ему нужно постирать завтра. Завтра суббота, а значит, у него будет время заняться стиркой и прочими делами.
Он перебрал одежду в ящиках комода, отложив джинсы, пару брюк и несколько рубашек. Добавил что-то из белья. И машинально отметил, что неплохо бы завтра погладить комплект постельного, что бы поменять это, на котором он оставил пятна одной из «мокрых» ночей – досадного недоразумения, все еще случавшегося с ним не смотря на то, что подростковый период у него давно закончился. Возможно, это было из-за того, что он уже давно ни с кем не спал – но в последнее время (а точнее год) он сторонился случайных связей, которые почему-то начали вызывать у него отвращение, а к серьезным он был пока не готов.
Кинув вещи в корзину для грязного белья, он вернулся на кухню и сел ужинать.
* * *
На следующее утро Гарри первым делом погрузил белье в стиральную машину и сел за документы, которые вчера прихватил с работы домой. Он должен был к трем часам дня завести их Министерство, а заодно и закупиться продуктами на неделю на обратной дороге.
От работы его оторвал телефонный звонок. На определителе, стоявшем в гостиной, высветился номер Рона. Или Гермионы. Их обоих.
Гарри нехотя снял трубку:
- Да?
- Гарри, привет. – Поздоровалась Гермиона, и Гарри подумал о том, как давно он не слышал ее голоса.
- Привет, Гермиона. – Гарри удержал вздох и перевел дыхание.
- Я насчет ужина. Ты приедешь? – Она никогда не признавала церемонных и вежливых «как дела» и «чем ты занят», которыми изобилуют разговоры некогда близких друзей. Она всегда говорила с ним так, словно они виделись пол часа назад.
- Нет, наверное.- Он посмотрел в окно. – У меня куча дел на сегодня.
- И ты никак не успеешь освободится? – С подозрением осведомилась подруга.
- Скорее всего, нет.
- С чего это ты стал так занят Гарри? – В ее голосе слышалось нечто похожее на грусть и раздражение вместе.
- С тех пор, как работаю в Министерстве. – Вежливо ответил он. – Гермиона, давай как-нибудь в другой раз, ладно? Обещаю, что к следующим выходным я освобожусь.
- На следующие выходные мы уезжаем на побережье. Тогда уж через выходные. – Вздохнула Гермиона.
- Жаль, что так получается.
- Да, и мне жаль, что ты прячешься от внешнего мира, Гарри. – Кажется, Гермиона все таки сорвалась. Она никогда не отличалась терпением в том, что касалось ее лучших друзей. – Обложился своими документами, словно возвел вокруг себя крепость. Ты скоро станешь таким же как Перси, Гарри Джеймс Поттер. – Предупредила она. – Разве ради этого я вытаскивала тебя из передряг, в которые вечно вляпывалась твоя задница, Гарри?
- Это моя работа, Гермиона. – Он пожал плечами. – Я так живу. Мы все взрослеем.
- Но не все становимся такими занудами. Ладно, - перевела дыхание Гермиона. – Я позвоню тебе потом. Не забудь об ужине!
- Пока. – Попрощался Гарри.
- Не забудь об ужине! Пока.
Гарри посмотрел на часы. Пол второго. Значит, нужно заканчивать.
* * *
Вернувшись домой, он рассортировал продукты по полкам. Когда-то давно, наверное, миллион лет назад, Дурсли не позволяли даже заглядывать в холодильник, не говоря уже о том, что бы отрезать себе колбасы на сэндвич или внепланово съесть йогурт. Он даже вкус шоколада до конца познал уже в Хогвартсе, а так ему иногда перепадала возможность купить что-то в школьной столовой, когда он накапливал достаточное количество пенсов, выпавших из кармана Дадли по невнимательности. Сейчас же Гарри и представить себе не мог, как он тогда жил. Все нормальные дети нуждаются в определенном количестве сладостей.
Впрочем, он уже давно не переживал по этому поводу.
Разгрузив стиральную машину и развесив белье сушиться, он погладил и перестелил белье на кровати. Белье было белое, льняное, такое, которое в детстве доставалось только Дадли. Сейчас же Гарри мог купить себе и шелковое, но ему самому оно нужно не было, да и впечатлять им было некого.
На сегодня большая часть дел была сделана. Гарри сварил себе кофе и уселся с чашкой в руках в гостиной, включив музыку. Его гостиная ему очень нравилась. В теплых красно-коричневых тонах, с пушистым ковром на полу, мягким диваном и бессчетным количеством подушек на нем – воплощение мечты его детства, уставшего в равной степени и от роскошного золотого с алым, и от аскетического коричневого с зеленым (в таких тонах была гостиная тети Петунии).
За окном моросил дождик – неизбежный атрибут осени в середине сентября. Диск кончился и воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком капель по стеклу. Гарри отхлебнул кофе и подумал о Роне с Гермионой. Может быть, и зря он отказался от приглашения. Но и в их доме он чувствовал себя достаточно лишним, что бы испытывать чувство неловкости. Этот дом был полностью Рона и Гермионы, в нем не было ничего от Гарри, не смотря на его подарки к новоселью. В нем не было ничего от дружбы гриффиндорской Троицы, от которой, несмотря на все различия, несло чем-то одинаковым. Рон и Гермиона нашли свое пространство, и Гарри удивлял тот факт, как они еще сами не поняли, что их лучший друг туда не вписывается.
Впрочем, у Гарри не было причин на них злиться или обижаться. Они вели себя практически идеально, именно он от них отгораживается, поэтому Гарри не должен испытывать чувство обиды и предательства.
Старая, суматошная, полная боли и кошмаров жизнь постепенно забывалась, стиралась в памяти. Гарри все меньше и меньше ощущал себя великим Гарри Поттером, спасшим мир. Время жутких снов, воспоминаний, горечи потерь утекало назад, тускнея.
Гарри нравилось то, что он исчезает в толпе. Он так устал за время войны от крови. И ему было плевать, что семнадцатилетний Гарри Поттер мечтал о любви и прочих банальностях. В конце-концов, он уже давно не подросток.
Именно поэтому он заснул с мыслью о том, как ему нравится его замечательная жизнь.

Гостевая книга